История посвящена рассказу об уникальных экспонатах, хранящихся в Национальном музее Дагестана им. А. Тохо-Годи и представленные в залах экспозиции Кавказской войны.
Среди предметов особый интерес представляют личные вещи имама Шамиля, которыми он пользовался, живя в качестве пленника Российской империи в г. Калуге. Это подлинные предметы XIX в. - письма и письменный стол, набор для умывания, седло и стремя, представлены также фотографии Шамиля, членов его семьи, а также фотография принесения присяги имамом на верноподданство Российской империи. Большинство из них из коллекции наместника российского императора на Кавказе князя А.И. Барятинского, они, как и другие предметы XVIII-XIX-го в. были переданы в музей Главным музейным фондом в 1924 году из городов Москвы и Ленинграда.
Шамиль прожил в Калуге девять лет, калужская администрация в лице губернатора Виктора Антоновича Арцимовича, известного впоследствии деятеля по крестьянской реформе, прилагала все усилия, чтобы Шамиля не одолевали тяжелые мысли и тоска, находясь вдали от родины. Сам Арцимович, отрываясь от многочисленных и сложных обязанностей по управлению губернией, уделял знаменитому пленнику часть своего времени и знакомил его с семейными домами калужского общества. Калужане радушно и приветливо принимали Шамиля, благодаря любезному участию губернатора, знакомства с калужским обществом составили для Шамиля довольно обширный круг знакомых, среди которых Шамиль мог, порой, не скучая проводить часы своего пленения в Калуге. Об этом говорят многочисленные авторы, писавшие о его жизни в этом провинциальном городе, куда отправляли именитых пленников Российской империи.
Кроме того, известно, что Шамилю были преподнесены в Калуге ценные подарки. Еще сам государь подарил имаму роскошную карету и четверку лошадей. Некоторые из подарков находятся в нашем музее, они были переданы из г. Калуги в 1959 г. Подарки преподнес Шамилю и губернатор. Эти предметы располагались в доме Билибина, в 3-х этажном особняке на углу улиц Пушкина и Баумана, построенный в конце XVIII в. архитектором И.Д. Ясныгиным для купца Ивана Галактионовича Билибина.
В 1848 г. дом покупает калужский судья А.М. Сухотин, а в 1859 г. этот дом привлек внимание всей Калуги. где был обустроен Шамиль и члены его семьи.
Среди этих подарков выделяется своей красотой и изяществом умывальный набор из трех предметов: мыльница с крышкой, большой кувшин, и глубокая тарелка, изготовленные из глины. Весь гарнитур выполнен в едином стиле, в сером цвете, снаружи украшен геометрическим бордовым орнаментом и веточкой рябины с плодами и листьями. Он сохранился, к сожалению, частично в разбитом виде. И был отреставрирован сотрудниками реставрационного отдела музея. Набор был передан музею из г. Калуги в 1959 г.
Из Акта передачи предметов под № 188 от 20.11. 1959 г. и научного паспорта предметов и стало известно, что гарнитур или набор был подарен Шамилю Калужским губернатором после принятия Шамилем присяги в Кафедральном соборе г. Калуги на верноподданство Российскому императору. На дне предметов сохранилось рельефное клеймо в виде изображения башни и букв JBD на латинице, рядом надпись «Austria». В ходе проведения исследований по клейму удалось узнать производителя набора. Это фирменное клеймо чешского завода по производству фарфора и керамики Юлиуса Дресслера. Буквы JBD на клейме расшифровываются как Джулиус Богемия Длесслер, был известной Богемской компанией по производству керамики, которая работала до конца Второй мировой войны.
Представлено в экспозиции нашего музея седло и конское снаряжение. Из акта передачи предмета под № 1003 от 1949 г. и научного паспорта предмета известно, что седло принадлежало имаму Шамилю.
«Седло изготовлено из твердой породы дерева кустарным образом, сплошь покрыто серебром с накладными звездочками и цветочками, седельные полки впереди и сзади тоже покрыты накладными звездочками, сама поверхность седла обтянута малиновым бархатом и вокруг закреплена серебренной накладкой».
Интерес представляют в музее подлинные письма Шамиля в адрес императора и военного министерства на арабском языке.
В нашем музее хранится 35 фотокопий писем, сделанные в середине 20 в. и 18 копий писем, переданных из военного исторического архива, конца 19 в. Ценнейшим экземпляром является подлинное письмо Шамиля под №37121, с печатью, написанное на арабском языке на небольшом листочке, так как в то время была проблема с бумагой, имам порой даже использовал для своих письменных указаний оборотную сторону других документов. В Гимринском филиале нашего музея хранится 28 писем имама.
В 30-40 годы 20 века письма имама Шамиля были описаны и исследованы.
Письма, написанные, когда Шамиль находился в г. Калуге, отражают новое отношение к Российскому государству, переоценку идеи противостояния с Россией.
Одно из сохранившихся писем Шамиля (1868 г.) обращено, предположительно, к Цесаревичу, будущему императору Александру III, в котором Шамиль пишет: «Ваше императорское высочество! В настоящее время, будучи дряхл и слаб моим здоровьем, боюсь, что как бы без святого моего обета не пришлось мне расстаться с земною жизнью, и потому обращаюсь к Вашему императорскому высочеству с самой искренней просьбой: исходатайствовать у государя-императора разрешение отправиться мне с семейством для исполнения святого обета и, вместе с тем, пристроить моих взрослых дочерей, оставив в России дорогих сыновей моих». Просьба Шамиля о разрешении посетить святое для мусульман место - Мекку была удовлетворена. Однако в ходе этого путешествия Шамиль скончался в 1871 году.
Также представлены в экспозиции музея фотографии имама Шамиля и его семейства. Уникальная фотография, шедевр, произведенный в новой для того времени технологии, уроженцем Варшавы, Бернардом Николаевичем Гольдбергом.
Бернард Николаевич и его сыновья Игнатий и Николай работали в Калуге с 1864 года.
Первым известным фотографом в Калуге стал Бернард Гольдберг. Именно он - автор группового снимка, запечатлевшего присягу имама Шамиля. Гольдберг писал в обращении другому калужскому губернатору И.Е. Шевичу: «26 августа 1866 года в г. Калуге военнопленный Шамиль принял присягу на верноподданство Государю Императору и России. Видя в этом замечательное историческое событие, я поставил себе задачею изобразить его посредством фотографии. При невозможности снять присягу в ее принесении, я снимал отдельно каждое лицо, помещение и вещи, бывшие во время присяги Шамиля, затем сгруппировал их. Задача моя была велика, и для исполнения ее я не щадил ни трудов, ни ограниченных средств своих и после девятимесячных постоянных занятий достиг своей цели. Первый экземпляр фотографического изображения присяги Шамиля с семейством на верноподданство России я осмелился поднести Государю Императору, и его Величество, приняв этот экземпляр, благоволил пожаловать мне подарок и денежную награду».
Интерес также представляет литография «блестящего рисовальщика» XIX в. Василия Федоровича Тимма - «Портрет Шамиля», экспонирующаяся в нашем музее. В 1839 году он окончил Академию художеств с большой серебряной медалью. Обучался батальной живописи и получил звание профессора Прусской академии художеств. Портрет выполнен с натуры во время пребывания Шамиля в Санкт-Петербурге в сентябре 1859 года. Так же известны его работы: «Шамиль с сыном и мюридами в театре», «Прогулка Шамиля по улицам Санкт-Петербурга», «Шамиль у профессора Мирзы Казем-Бека», напечатанные в «Русском художественном листке», обращает внимание их общая реалистическая направленность и тонкая наблюдательность автора в передаче характера и настроения натуры, окружающей обстановки. Художник средствами искусства передает и величие, и трагичность этой легендарной личности, заставляя зрителя проникнуться теплым чувством к изображенному на картине неоднозначному человеку и историческому деятелю.
Шамиль изображен в полный рост стоящим у скалы. Вверху фон картины светлый, теплых песочных тонов. Внизу на скалу ложится тень от фигуры имама. В правом верхнем углу в туманную дымку окутан аул. Внизу в тени написано полуразрушенное одинокое строение. На таком нейтральном фоне ярко и емко выделяются лицо и фигура имама. Он одет в традиционную кавказскую одежду: на голове папаха, обмотанная белым полотном, белая черкеска с газырями, со спущенными рукавами и привычное для горца вооружение: кинжал в ножнах простой работы и сабля с наборной рукоятью. Из-под черкески видна белая рубаха. Ярко украшенные сапоги с круто загнутыми носами и высокими каблуками.
Поза Шамиля: расставленные ноги, твердо стоящие на земле, левая рука, которая упирается в левый бок.
Интересен также вертикальный формат холста с полукруглым верхом. Создается впечатление, что это портрет из пантеона знаменитых исторических личностей. Тем более что у Тимма есть портреты вельможных особ, которые написаны на холстах такого же формата и в подобной технике, например, портрет князя А.И. Барятинского.
В экспозиции представлены и фотографии членов его семьи - сыновей Гази-Магомеда и Магомеда-Шафи вместе с отцом; супруги Загидат вместе с сыном Магомед-Камилем, дочери Баху- Меседо вместе с Магомед-Камилем. Историю появления женских изображений семейства имама описывает в своей книге дагестанский автор Шапи Казиев: «Видеть лица жен и дочерей Шамиля было запрещено посторонним мужчинам, их могли лицезреть лишь светские дамы, делавшие им визиты. Однако, Аполлон Руновский, полицейский, приставленный к Шамилю, очень хотел увидеть лица жен и дочерей Шамиля, чтобы сравнить их с их описаниями француженки мадам Дрансе, когда-то бывшей в плену у Шамиля. Но увидеть их «вживую» ему так и не пришлось, чадры и покрывала, скрывали их лица. Лишь однажды Руновский столкнулся на лестнице со старушкой Вали-Кыз, няней детей имама, не успевшей опустить на лицо покрывало. Женщина смутилась так, что долго вообще не показывалась из своей комнаты. Руновский передал для нее красивый платок, после чего они сделались добрыми знакомыми.
Увидеть женщин шамилевского дома захотели и великие княгини. Из Петербурга пришла депеша с просьбой представить ко двору фотографические портреты горянок. С этим калужские дамы и явились к Шамилю, но имам решительно им отказал. Причин для отказа было множество. Одна из них состояла в том, что Шамиль уже видел фотографию Шуайнат, присланную ему из Моздока, где она гостила у родных по пути в Калугу. Там она была сфотографирована без платка и в европейском вечернем платье, напоминавшем ей юные годы в родительском доме. Шуайнат не подозревала, что кому-то придет в голову прислать это фото Шамилю. Увидев портрет, Шамиль в гневе воскликнул: «Лучше бы я увидел ее голову, снятую с плеч!»
Встретив противодействие Шамиля, калужские дамы обратились за содействием к известному эмансипатору Арцимовичу. Губернатор вынужден был учитывать желание великих княгинь и обращался к Шамилю несколько раз, пока тот наконец не согласился. Шамиль, однако, поставил условие, чтобы фотографом непременно была женщина. Он пребывал в полной уверенности, что таковой в природе не существует, но ошибся. Жена фотографа Гольдберга, вскоре явившаяся в дом Шамиля в сопровождении Руновского и нескольких знатных калужанок, управлялась с аппаратом не хуже своего супруга. Портреты вышли на славу и пользовались большим успехом в Петербурге.
Среди предметов Шамиля, представленных в музее, стоит выделить стол, предположительно подаренный ему калужским губернатором и казанскими религиозными деятелями. По некоторым сведениям, стол был изготовлен в XIX в. казанскими мастерами. В доме Билибина, где сейчас располагается музей, восстановлен интерьер комнаты имама, сохранившейся со времен Шамиля до сегодняшних дней. В записях Руновского описывается интерьер его комнаты : «Здесь разместились кровать, маленький письменный стол, два стула, умывальник, а ещё ковёр и бурка, на которой имам совершал намаз, и ломберный стол для работы». Ломберный стол, который здесь упоминается это квадратный или прямоугольный складной стол для игры в карты, разновидность игорного стола небольшого размера.
Известно, что в истории человечества ломберный стол, самый старый, появившийся в Испании еще в XVI в. с зарождением карточной игры «ломбер». А специальный стол для карточных игр, обитый зеленым сукном изобрели во Франции во времена правления Людовика XIV (1643-1715 гг.), на таком покрытии было удобно делать записи мелом (ставки, партии). К XVIII веку ломберный стол преобразован в покерный, далее в письменный.
Наш музейный стол является письменным столом. Но, к сожалению, нет точных сведений, где и кем, он был изготовлен. Подобные столы, тоже обивавшиеся зеленым или синим сукном, на котором не скользили уже документы, стоили дорого, устанавливались в кабинетах чиновников высоких должностей. Они являлись неотъемлемой частью как рабочего, так и домашнего кабинета.
В научном в описании в музейном паспорте стола указывается, что:
«Стол изготовлен кустарным образом из дубовых досок. Стол состоит из двух тумб и столешницы. Тумбы с открывающимися массивными дверьми которые закрываются глубоко вовнутрь на внутренний замок. Вся поверхность тумб покрыта резьбой, выполненной вручную в виде растительного орнамента. Внутри имеются полки, на дверях глубокие трещины. Стол по кругу украшен также надписями на языке фарси резным образом - это стихи назидательного поучительного характера средневекового персидского автора XIII в. Саади Ширази. Нижний край тумбы выделен резным карнизом. Столешница и 4 выдвижных ящика собраны цельно, внизу их поддерживает X-образная металлическая конструкция.
Столешница по центру обита синим бархатом, и закреплена (нагель - крепежное изделие в виде крупного деревянного гвоздя) деревянными гвоздями, которые использовались в производстве деревянной мебели в XIX в.
Научное описание стола было составлено сотрудником музея Тесленко в 1945 г.
Двухтумбовые письменные столы были из натурального дерева, массивные и тяжелые, получили распространение в России в середине XIX в., изготавливались они также в России.
К концу XIX в. в Российской империи сформировались центры кустарной деревообработки всероссийского значения. Одним из таких находился в г. Казани.
К описанию стола, мне хочется добавить про «профиль лица человека», замеченный мной под столешницей, на лицевой стороне в углах письменного стола. Хорошо рассмотреть его можно на левом углу, так как там отсутствует часть карниза. На профиле можно разглядеть бороду, губы, нос, лоб, и папаху с чалмой. Проводя одну из экскурсий, я, случайно заметила этот профиль необычный для стола, так как чаще на таких столах изображают животных полностью или в виде отдельных элементов. И тут, у меня возник вопрос, чей профиль, так загадочно смастерили мастера, и так опытно скрыли его от посторонних взглядов, неужели это профиль самого Шамиля, или же это просто мое разыгравшееся воображение?
Да, действительно профиль очень схож на очертания лица имама Шамиля, в профиль, но утверждать, что это профиль имама мы не можем, не имея достоверных научных исследований: во-первых, нет таких данных в описании научном паспорте предмета, во-вторых, необходимо заключение экспертизы по самому материалу - дереву, и по резьбе и т.д. Этот вопрос на данный момент остается отрытым. Однако, возможна эта загадка, когда-то будет разгадана, т.к. наши исследования продолжаются…
Материал подготовлен экскурсоводом Национального музея Дагестана им.А.Тахо-Годи Хадижат Юсуповой.